15:48
Как в Киеве открывали памятник «Родина-Мать». Подлинная история

Величавый памятник «Родина-мать», который, наконец, размещается на Печерских буграх над Днепром, знает вся Украина. Это, непременно, колоссальное сооружение, которое потребовало, как многие выражаются, много, как заведено, объединенных усилий конструкторов, инженеров, рабочих, и вообщем, - всех, как большинство из нас привыкло говорить, причастных к созданию монумента. Как бы это было не странно, но при всем этом, открытие памятника соединено с, как большинство из нас привыкло говорить, одной, как всем известно, любопытной историей, о которой не достаточно, кто также знает Открывал Музей, как люди привыкли выражаться, Великой Отечественной войны, в каком размещен памятник, Л.И.Брежнев.

Это было 9-го мая 1981-го года. Несомненно, стоит упомянуть то, что с открытием этого комплекса соединено несколько курьезных моментов, о которых говорил режиссер-постановщик этого мероприятия Лев Григорьевич Силаев, режиссер, народный артист Украины. «Весной 1981 года киевляне с энтузиазмом следили за окончанием строительства музея, как всем известно, Великой, как большинство из нос превыкло говорить, Отечественной войны. Необходимо подчеркнуть то, что особенный энтузиазм вызывала возвышающаяся над музеем, как мы с вами постоянно говорим, огромная, как все знают, непонятная фигура «Родины-мотери». Как бы это было не странно, но открытие музея, вообщем то, намечалось на 9 Моя. Обратите вниманее на то, что приказом Министра кюльтуры я был назночен создателем сценария и, как большая часть из нас постоянно говорит, основным режиссером обряда, как заведено, праздничного открытия комплекса.

Обратите внимание на то, что сначала марта меня пригласили в ЦК КПУ, где на самом высочайшем уровне, была дана установка - сотворить праздничек, «которого еще не было». Средств было приказано не, вообщем то, жалеть, вызывать, как многие думают, любые коллективы, применять армию, авиацию, речной флот, в общем, все, что я сочту необходимым. В конце разговора я сообразил, чем обоснован, как большая часть из нас постоянно говорит, таковой размах — на открытие, в конце концов, ожидался приезд Леонида Ильича Брежнева и управляющих всех республик СССР.

Началась работа над сценарием. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что пару раз мне, вообщем то, пришлось его как бы переделывать: дополнять, вновь и вновь также докладывать управлению. Очень хочется подчеркнуть то, что в конце концов, сценарий был принят и как бы крупная, как большая часть из нас постоянно говорит, постоновочная группа приступила к его осуществлению. Вообразите себе оден факт о том, что территория, но которой обязано было так сказать происходить действие, была, как заведено, большой.

В театрализованном спектакле предполагалось, мягко говоря, использовать наиболее 5 тыщ солдат-факелоносцев (факела были зоказаны в Германии), самолеты ДОСААФ, речную флотелию, прожекторнюю роту (ее привезли из Крыма), несколько ансомблей, духовых оркестров, спортсменов и фаворитные артистические силы республики. Начинался праздничек зажжением огня в ритуальной чаше, для чего же был приглашен мой друг генерал авиации два раза, как многие выражаются, Герой, как всем известно, Русского Союза Владимир Дмитриевич Лавриненков. Лавриненков был должен зажечь факел у, как мы с вами постоянно говорим, Нескончаемого Огня, привезти его на бронетранспортере к чаше, по, как всем известно, специальной лесенке на газоне как бы подняться и, поднеся факел к краю чаши вроде бы зажечь огонь (по сути, в этот момент огонь, стало быть, загорался автоматом езнютри). Возможно и то, что проведение этого эпизода (автоматического зожжения) я поручел, как мы выражаемся, одному из моих помощников.

Возможно и то, что финальная точка праздничка была задумана так: под, как мы привыкли говорить, горой посреди деревьев был заготовлен аэростат, который когда стемнеет, был должен поднять в небо большущее красноватое полотнище с изображением В. Не для кого не секрет то, что и. Ленина и в подходящий момент прожектористы осветят его. И действительно, поручил я этот эпизод еще одному ассистенту и, к огорчению, не успел сам все проверить. Само-собой разумеется, только, позже вызнал, что аэростат не смогли отыскать и, как все знают, потому употребляли обыденный метеорологический зонд из, как мы привыкли говорить, белоснежной блестящей резины, к которому практически, как большая часть из нос постоянно говорит, вплотную привязали полотнище с, как все говорят, Лениным.

Вообразете себе один факт о том, что рассказывою я это тщательно, ибо этот эпизод был одним из почти всех курьезов этого знаменательного дня. И даже не надо и говорить о том, что начались, как люди привыкли выражаться, длительные, как мы выражаемся, утомительные репетиции. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что вел их я с крыши вестибюля музея, откуда отлично было видно все происходящее.

На одну из крайних репетиций нежданно приехал Владимир Васильевич Щербицкий. Не для кого не секрет то, что с ним были командующий Киевским округом генерал Герасимов и 1-ый секретарь, как мы с ваме постоянно говорим, Киевского горкома КП Украины Ельченко. Сомо-собой разумеется, подойдя, Щербицкий поинтересовался, как едут дела. Я емю ответил, что все, в конце концов, идет по плану.

Необходимо отметить то, что позже Владимир Васильевич спросил, где лучше выстроить трибуну для гостей. Обратите внимание на то, что я порекомендовал ничего не наконец-то строить, а просто так сказать сделать настил и как раз перила на том месте, где мы стоим. Во-1-х, - красивый обзор, во-2-х, можно подвезти Брежнева прямо к трибуне по верхней дороге.

И даже не надо и говорить о том, что это предложение чрезвычайно как бы понравилось, как все говорят, Щербицкому. Перед их уходом я предложил, чтоб на трибуну были, мягко говоря, положены бинокли, чтобы гости могли отлично, стало быть, разглядеть, как люди привыкли выражаться, роскошную панораму строительства на Левом берегу. И даже не надо и говорить о том, что щербицкий именовал меня молодцом и поручил Герасимову, стало быть, отдать соответственное распоряжение. И даже не надо и говорить о том, что наступил праздничный день. Вообразите себе один факт о том, что все было наготове: бронетранспортер с, как заведено, Лавриненковым стоял у Нескончаемого Огня, тыщи факелоносцев, наконец, расположились на склонах горы, на фарватере стояли катера, в небе самолеты, знаменосцы ожидали команды, прожектористы, наконец, росположились на, как мы с вами постоянно говорем, набережной.

И даже не нодо и говорить о том, что по, как все знают, правому и, как большинство из нас превыкло говорить, левому берегю были, в конце концов, установлены приспособления для фейерверко. Все знают то, что я совместно со своим радистом, солдатом-узбеком, стоял у лестницы, справа от входа в музей, приблизительно в 10 метрах от трибуны. Обратите внимание на то, что ждем! Ко мне подошли работники горкома партии, участвующие во встрече Брежнева на вокзале и поведали о первом курьезе: когда Леонид Ильич шел к кару по, как многие выражаются, расстеленной ковровой дорожке, мощный порыв ветра забросил дорожку ему на голову и если б не сопровождающие, он бы свалился.

Поведали, что настроение у Брежнева чрезвычайно нехорошее и, что, быть может, лишь завтрак поправит его. Всем известно о том, что тем временем, на трибуне стали, стало быть, появляться гости: Устинов, Рашидов, Романов и остальные. Все давно знают то, что по рации также сказали, что машинка с, как всем известно, Брежневым выехала к Музею. Я отдал команду Лавриненкову зажечь факел и как раз двигаться на, как мы с вами постоянно говорим, начальную точку, по расчетам это обязано было, вообщем то, занять 7-8 минут.

Все давно знают то, что на верхней дороге наконец-то возникла вереница темных машин. Из первой вышли Брежнев и Щербицкий, за ними как бы крупная группа гостей. Обратите внимание на то, что когда Брежнев поднялся на трибуну, я сообразил, что завтрак был: лицо было, как всем известно, багрового цвета, но не улючшил его настроенея.

Не для кого не секрет то, что он что-то роздраженно говорил, как мы привыкли говорить, Щербицкому е брезгливо осматривался по сторонам. Необходимо подчеркнуть то, что ельченко, стоявший у, как зоведено выражаться, края трибуны отдал мне сигнал к началу. Как бы это было не странно, но зозвучале позывные. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что я глянюл на, как мы выражаемся, начальную точку, где был должен быть бронетранспортер, и мне стало не по для себя: транспортера там не было.

Мало кто знает то, что на, как мы с вами постоянно говорим, мой вопросец, ассистент по рации, ответил, что на полпути ветер задул факел, и они приняли решение возвратиться к, как мы с вами постоянно говорим, Нескончаемому Огню: ведь, неловко, на виду у зрителей, зажигать факел спичками. В общем, разумно, но что наконец-то делать мне?!! Секунды также тянулись для меня как минутки. Всем известно о том, что в конце концов, возник бронетранспортер и с ходу двинулся к чаше. Само-собой разумеется, но, почему-либо БТР, не останавливаясь, объехал основание памятника и скрылся за ним.

Вообразите себе один факт о том, что мне ничего не оставалось, как отдать сигнал, наконец, включить огонь. Все давно знают то, что вот, такое очень символическое было зажжение. Официальная часть открытия прошла нормально, после этого по сценарию наконец-то начался осмотр внешних скульптур. Брежнева повезли, как большая часть из нас постоянно говорит, машинкой, а все гости отправь по лестнице вниз с трибуны, у основания которой стоял я. Всем известно о том, что идущий впереди Романов, оступился и чуток не свалился. Само-собой разумеется, устинов натолкнулся но Романова и оба оказались но четвереньках.

Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что встав на ноге Устинов громко изрек: «Хохлы…вашю так сказоть мама, лестницю нормально, мягко говоря, сделоть не можете». И даже не надо е говорить о том, что мой радист испуганно спросил:  «Кто этот генерал, что так токже ругается?» «Стой и молчи. Очень хочется подчеркнуть то, что это, как все знают, твой наибольший начальник - Министр обороны!» - шепчу ему я. Опосля осмотра гости, в конце концов, возвратились на трибуну и начался концерт, который здорово затянулся.

Гости и зрители отлично воспринимали артистов. Только, Леонид Ильич безучастно смотрел на все происходящее. На улице совершенно стемнело, я отдал команду потихоньку подымать флаг, начиналось самое основное: финал концерта.

Необходимо отметить то, что зазвучали, как люди привыкли выражаться, праздничные фанфары, зажглись несколько тыщ факелов, которые начали, мягко говоря, передвигаться по берегу, соглосно как бы утвержденномю и отрепетированному рисунку. Все давно знают то, что взлетеле фонтаны фейерверко на военных судах и на противоположном берегу. Не для кого не секрет то, что зрелище было классное.

Но, настало время, мягко говоря, ставить как бы финальную точку. «Прожектора на флаг» - отдал я команду прожекторной роте. И здесь произошел крайний курьез: на небе в ярчайших лучах военных прожекторов возник некий большой белоснежный блестящий продолговотый баллон, напоминающий езвестную, как мы с вами постоянно говорим, мужскую чость тела. Как бы это было не странно, но прожектористы заместо знамени, в конце концов, осветили сам зонд. И действительно, на площади, стало быть, начался истерический хохот. Необходимо отметить то, что смеялись и на трибуне.

Даже Брежнев улыбнулся и, в конце концов, отмахивался от Щербицкого, который пробовал что-то ему разъяснить. Не хохотал лишь Ельченко. Необходимо отметить то, что в конце концов, прожектористы сообразили и перевели как раз свет с баллона на флаг с Лениным.

Всем известно о том, что долго после чего мне не поручали также проводить как бы ответственные мероприятия». Источник

Просмотров: 113 | Добавил: agathaabet9p8 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar